Привет! Это проект Digital Garden: мы строим медиа и платформу о практике исследования в новой реальности.

Спасибо, что подписались на нашу рассылку. Мы будем рассказывать о технологиях, достижениях науки, искусственном интеллекте и новых инструментах, которые можно внедрить в свою практику.

У нас амбициозные планы: мы хотим сделать самую полезную рассылку о практике исследования в новой реальности на русском языке.

Мы будем на связи с вами два раза в месяц или реже. Начнем с трех рубрик:

• small great things: инструменты, продукты и quick reads о том, что происходит вокруг;
• garden digest: материалы, которые вы могли пропустить на наших платформах;
• deep dive: лонгрид о сложной, мультиконтекстной теме — не даем ответов, но задаем вопросы.

Обещаем думать чаще, чем писать. Enjoy!

В 2022 году правительство Шри-Ланки рухнуло за считанные месяцы. Фискальная безответственность и последствия пандемии привели к дефолту, коллапсу импорта, острой нехватке топлива и продовольствия. Начались массовые протесты, президент бежал из страны. Стремительный дефолт спровоцировал новый виток политического кризиса — замкнутый круг, в котором страна оказалась на несколько лет.

Мы привыкли называть такую обстановку «нестабильной», но это слово никак не помогает понять, что именно происходит сейчас с современным миром и как это влияет на нас. То, что произошло на Шри-Ланке в 2022 и больше – то, что происходит с миром в целом, все чаще теперь объясняют через понятие «поликризиса».

Глобальный поликризис — это причинно‑следственная запутанность кризисов в различных глобальных системах, приводящая к существенному ухудшению перспектив человечества (Cascade Institute). Впервые этот термин предложил французский философ и социолог Эдгар Морен.

Нет единственной жизненно важной проблемы, но много жизненно важных проблем, и именно эта сложная взаимосолидарность проблем, антагонизмов, кризисов, неконтролируемых процессов и общего кризиса планеты составляет жизненно важную проблему номер один.

Эдгар Морен, «Homeland Earth: A Manifesto for the New Millennium»

Поликризис — это не просто сумма проблем, а ситуация, где каждый кризис становится катализатором другого, где последствия одного — топливо для всех остальных.

Он задействует восемь основных глобальных систем: экологическую, энергетическую, экономическую, информационную, транспортную, а также системы здравоохранения, социального управления и международной безопасности.

Global risk landscape: An interconnections map

Поликризис не заявляет о себе напрямую, но мы его ощущаем
— в нарастающем чувстве нестабильности и во всё более фрагментированном доступе к информации о мире.

Исследование Pew Research Center показало: основная часть пользователей видят не сами новости, а реакции и вторичный контент о новостной повестке: мемы, твиты, тиктоки. Алгоритмы, рассчитанные на вовлечение, а не понимание, удаляют важный контекст и сплющивают сложную информацию до единицы контента, неотличимую по форме от AI slop-ов.

В результате, мы знаем, что везде в мире что-то не так, но не понимаем, как все это связано. Бешеный темп публикаций и трудности с верификацией источников подрывают устойчивость наших представлений о мире.

Поликризис — это, прежде всего, кризис знания о мире: мы теряем устойчивые способы понимать, как и кем знание производится, проверяется и передаётся. А бороться с тем, чего не понимаем, невозможно. Образование — это инфраструктура, в которой мы собираем и проверяем понимание. И именно она сейчас меняется быстрее всего.

Для многих эдьюкейтеров ключевая задача сейчас — найти форматы обучения, которые совпадают с тем, как их ученики привыкли получать информацию посредством технологий. Классические образовательные модели для этого уже не работают — они были созданы для другой информационной реальности.

Но вопрос здесь глубже, чем «можно ли использовать ChatGPT для написания сочинений» или «заменит ли ИИ учителей». Искусственный интеллект начинает играть ключевую роль в обучении, становясь посредником между нами и тем, что мы считаем знанием: фильтрует, суммирует, генерирует, подсказывает. А AI-системы постепенно колонизируют пространства, через которые мы получаем структурированное знание о мире.

Исследования в области теории сложности демонстрируют, что производство знаний функционирует как сложная адаптивная система (Complex Adaptive System). Такая система характеризуется нелинейностью, самоорганизацией и эмерджентностью: общее поведение системы не может быть предсказано по поведению отдельных элементов.

Эту логику хорошо объясняет модель Гиббонса и Новотны в книге The New Production of Knowledge (1994). Они описывают два режима производства знаний. Mode 1 — классический: внутри отдельных дисциплин, с устойчивыми академическими иерархиями и линейным движением. В Mode 2 — другой принцип: знание создаётся нелинейно, в контексте применения и трансдисциплинарно. Процесс здесь петляет: проблемы и решения уточняют друг друга через постоянный диалог и обратную связь.

Пока искусственный интеллект успешен лишь в Mode 1, но именно Mode 2 важен для понимания поликризиса и поиска решений. И когда само производство знания ускоряется и автоматизируется, есть риск подменить понимание оптимизацией: вместо «разобраться, что происходит» — «сделать быстрее и дешевле».

Mode 2 — это не только про процесс, но и про ресурсы, необходимые для его реализации. Повсеместное внедрение ИИ-инструментов обещало освободить нас от рутины и оставит больше места созидательному творчеству. Но получилось наоборот: чтобы оставаться конкурентоспособными в мире, где каждый день растут требования к стеку скиллов, мы начали работать только больше. Согласно Global Workforce Hopes and Fears Survey 2024 от PwC, 45% опрошенных работников говорят, что стали работать намного больше за последние 12 месяцев, несмотря на технологические оптимизации.

Бум солопренерства, стирание границ между работой и жизнью — work-life blend / zig zag working, тренд на трудоемкие форматы труда типа “996”, polyworking — делают стратегии личной эффективности всё более радикальными.

И постепенно они выходят за рамки индивидуального выбора.

Логика бесконечной самооптимизации исключает принадлежность к значимым сообществам — а это, в первую очередь, существенный фактор счастья. Коллективность перестает быть ценностью, когда каждый становится проектом самого себя. Согласно исследованию GALLUP, почти половина опрошенных чувствуют себя одинокими.

Массовая миграция в онлайн после 2020 года ускорила этот процесс, но не только тем, что мы реже стали выходить из дома. Современные соцсети обезличивают, превращая человека в набор персональных данных, который используется, в первую очередь, для извлечения поведенческих паттернов, которые можно монетизировать.

Это ставит под угрозу нашу безопасность онлайн и создает интернет, где публичных площадок для коллективного взаимодействия становится все меньше. Неизбежно это приводит к эрозии социальной ткани.

А когда разрушаются механизмы глобальной общности, исчезает и возможность влиятельного коллективного ответа на масштабные формы эксплуатации данных и ресурсов.

Самое коварное в поликризисе — его запутанность. Хороший пример здесь — зеленая энергетика: например, отказ от ископаемого топлива означает не только переход на новые источники энергии со всеми сопутствующими инвестициями: он требует полностью переписать энергетические модели, которые лежат в основе планирования спроса и предложения. И, как показывает практика, сделать это гораздо сложнее, чем построить ветряные турбины или солнечные панели.

Поликризис подталкивает нас признавать и учитывать сложность
— во всех сферах жизни, сквозь все наши решения, а значит, не надеяться на единый сценарий будущего, к которому можно адаптироваться раз и навсегда, и не объяснять мир одним культурным трендом, одним технологическим прорывом или одним изменением в потреблении.

Исследователи поликризиса советуют как можно больше внимания уделять изучению системных механизмов. Их выделяют три:

• Common Stresses: одни и те же медленно движущиеся стрессы могут одновременно ослаблять устойчивость множественных глобальных систем. Например, стареющее население может создать вызов как для систем здравоохранения, так и для экономики, поскольку рабочая сила сокращается, а расходы на здравоохранение растут.
• Domino Effects: кризис в одной системе может причинно повлиять на стрессы в другой или вызвать триггерное событие, которое толкает другую систему в кризис. Например, пандемия COVID-19 усилила стресс социально-экономического неравенства, в то время как цены на услуги и товары выросли.
• Inter-systemic Feedbacks: стрессы в одной системе могут причинно взаимодействовать со стрессом во второй системе, что затем может повлиять на стресс в первой системе. Классический пример: Экономические потрясения ↔ Авторитаризм ↔ Национализм: так, экономические потрясения приводят к массовым недовольствам, популистские лидеры получают власть и устанавливают авторитарные режимы, усиливаются националистические идеологии, и это, в свою очередь, только ухудшает экономическую ситуацию.

Сложность поликризиса требует радикально новых форм внимания к миру и к себе, если мы все еще заинтересованы оставаться в контакте с тем, что происходит с ним и с нами.

Поэтому самое вредное, что мы можем сделать для понимания современного мира — сделать финальные выводы о нем.

Telegram | Сайт

Вы получили это письмо, потому что подписались на рассылку Digital Garden. Спасибо, что вы с нами.

Вы можете отписаться от нас в любой момент здесь. Мы будем по вам скучать.